просто картинки -
для газет -
для книжки -
для журналов -
тушь и акрил -

Буквы

Случай в метро

Как-то раз я ехал в метро намереваясь добраться от станции Ясенево до станции Речной вокзал, где меня и моего друга по имени Скафлок ждал ужин и ночлег.
Кстати, мой друг Скафлок составлял мне компанию в том же вагоне метро, что мчал нас до станции Речной вокзал.
Разговоры между нами то вспыхивали, то затухали, а потом и вовсе прекратились.

Всё-таки путь не близкий. На все темы мы уже поговорили. А тут еще и вагон шумит – тыдыщ-тыдыщ, тыдыщ тыдыщ.
Поэтому мы сидели на жесткой скамейке и размышляли.
Не знаю, о чём размышлял Скафлок, но лично я размышлял о грядущем ужине и ночлеге.

Будет ли тот ужин удачным? Состоится ли ночлег? Не выйдет ли всё опять так, как в прошлый раз?
Быть может, нужно предпринять какие-то дополнительные меры к обеспечению ночлега и ужина?
Быть может, купить креветок?

***
На важной креветочной мысли мой взгляд поймал какой-то посторонний взгляд, доносившийся со скамейки напротив.
Взгляд был дерзкий и совершенно не собирался никуда сворачивать, когда с ним встретился мой.

Я смутился.

Очень редко мой взгляд встречает благосклонность противоположного взгляда. Куда чаще его с того берега встречают колючие волны безразличия.
Но, нет, этот был не такой. Он был нагл и настойчив.

Я засмущался и отвёл свой, личный, куда-то в потолок.
А тут вдруг случилась остановка, нахлынули пассажиры. Своими телами и одеждами они прервали наше общение.
Да и Скафлок прервал свои размышления, чтобы поделиться ими со мной.

-Как ты думаешь, а не купить ли нам по дороге креветок – спросил он.

***
Мы вышли на станции Третьяковская, чтобы перейти на станцию Новокузнецкая, ведь широко известно: невозможно доехать от станции Ясенево до Речного вокзала без пересадок.
Мы не спеша брели по длинному переходу, потому что спешить было решительно некуда. Если ужин и ночлег состоятся, то они состоятся в любое время. И, соответственно, если ужину и ночлегу состояться не суждено, то не суждено им состояться независимо от часа и дня недели.

(А может быть, наоборот, переход был очень короткий, просто я забыл. Скажите, между этими станциями короткий или длинный переход? Это очень важно)

Мы добрались до нужной платформы, и, опоздав на один поезд, никуда не торопясь, вошли в следующий.
Вагон отличался от предыдущего интерьером.
Интерьер его был выполнен под дерево. Мне лично очень нравятся такие вагоны метро с интерьером по дерево.
Только я хотел поделиться своим тонким вагонным наблюдением со Скафлоком, как вижу – те самые пресловутые глаза.

Я их хорошо запомнил еще со времен того, предыдущего, не такого красивого вагона.
Теперь глаза обрели небольшой вздернутый носик и берет.
Всё вместе это было даже еще симпатичнее, чем вагон, выполненный под дерево, в котором мы собирались добраться до Речного вокзала.

Берет, носик и всё остальное теперь открыто и ясно улыбались в мою сторону.
Я на всякий случай повертелся по сторонам, быть может это не мне улыбается всё это прекрасное, но нет, всё это прекрасное улыбалось мне, и я тоже улыбнулся в ответ, чуть-чуть.
Я собирался было решить, как со всем этим поступить, но тут в вагон зашла тетенька с четырьмя детьми и пятью чемоданами, и мы со Скафлоком вскочили с кресла, выполненного под дерево, чтобы её усадить.

А когда я очухался, то оказался в другом конце этого чудесного вагона и теперь с видением нас разделяла сотня-другая бесстыжих пассажиров.

***
Вышли мы на Речном вокзале.

Кто не знает – станция Речной вокзал ни речного, ни вокзального в себе не содержит.

Скафлок, правда говорил, что он был на самом Речном вокзале и что какое-то его количество до сих пор связано с рекой и с вокзалом. Где-то там он пил пиво.

В общем, вышли мы на свежий воздух и сели в автобус.
Потому что, говоря по правде, на сам Речной вокзал нам было не нужно. На самом Речном вокзале нас не ожидали ни ночлег, ни ужин. И даже креветки бы этого не исправили.
Нам нужно было сесть на 851 автобус и добраться до Химок, где, в небольшой, но уютной квартире был накрыт стол и постелен диван.

Мы забрались в автобус номер 851 и уселись на скамейки.
Стемнело, начался дождь. Кажется, была зима.

Разговоры даже не начинались, Скафлок, например, сразу прилип лбом к стеклу и принялся что-то рассматривать там в темноте. А я оглядел автобусный салон.
И как вы думаете, что же я увидел? Те же дерзкие, глаза, тот же носик, естественно берет к которым теперь пририсовалось бежевое пальто. Да что там пальто, далось вам это пальто! Не в этом вообще дело, не в пальто, не в носике и уж никак не в берете!

Я разволновался. Меня затрясло.

Скафлок сказал, чтобы я не волновался и перестал трястись.
Чтобы я взял себя в руки, а потом подошёл к носику, пальто, глазам, берету и всему остальному и что-нибудь сказал. Что-нибудь внятное, а не как обычно.
Вряд ли, сказал еще Скафлок, носики и береты согласятся разделить с нами ужин и ночлег, но как знать. Иногда береты бывают совершенно лишены головы, как бы смешно это не звучало.

Я почти не слушал Скафлока, а размышлял о мироздании и провидении.

Как же, как же так, думал я. Как не стыдно провидению намекать, используя настолько прозрачные намёки? Неужели там, на небесах, или где это всё находится, не нашлось более изящных намёков? Неужели в департаменте небесных намёков остались только такие, толстые и прямые, как арматура?
Или это что, предупреждение? Быть может я должен, собрав волю в кулак сидеть на скамеечке, не помышляя о действиях, не помышляя о носиках, о дерзких улыбках, беретах и бежевых пальто?

Так, что же делать?
Подойти к ней? Не подойти?!
Я выбрал третий вариант.

***
Я схватил Скафлока за шиворот и вытащил его на улицу ровно за две остановки до нужных нам Химок.
А вытащив его на улицу, я попытался объяснить природу своих действий.

- Посуди сам, - сказал я, - Скажи мне, Скафлок, могло ли из этого что-нибудь получится? Что-нибудь толковое, а не как всегда? Что если она терпеть не может креветки? Что, если она не всегда носит берет и улыбается? Как она относится к тяжелой гитарной музыке и пиву?

К тому же, я хотел бы поговорить с тобой о мироздании и намёках. Кстати, не кажется ли тебе, что если это намёк, то он толстоват? И что в департаменте небесных намёков...

- Вот ты долбоеб – внезапно сказал Скафлок.

Назад в Буквы